ДУШАНБЕ, 10 сен — Sputnik. Через что прошел Таджикистан за 25 лет своей независимости, и к чему должен стремиться Sputnik рассказал известный таджикский политолог Парвиз Муллоджанов.
— На гражданскую войну и постконфликный период приходится большая часть истории суверенного Таджикистана. Это и определило во многом специфику развития страны и ее основное отличие от других бывших советских республик, — говорит Муллоджанов. — В то время как их бывшие соседи по Союзу имели возможность заниматься перестройкой и адаптацией своих экономик в мирных или относительно мирных условиях, таджики сначала основательно разрушали свои государственность и народное хозяйство, а потом долго восстанавливали то, что от них осталось.
Поэтому, по словам политолога, сегодняшний юбилей имеет особое значение для республики — это тот момент, когда можно обернуться назад, может быть, по-новому взглянуть на прошедшие годы и попытаться предугадать свое будущее.
В первую очередь, по его словам, речь идет об анализе и оценке итогов и результатов первых 25 лет независимости — что дали стране и народу эти годы, какие были достижения, и что необходимо сделать, чтобы не повторить свои прошлые ошибки.
В целом, говорит эксперт, весь период независимости Республики Таджикистан можно условно разделить на три фазы или части.
Война и кризис власти
— Во-первых, это сама гражданская война, продлившаяся более пяти лет — с 1992 по 1997 год. Распад Союза оказался крайне неожиданным и потому столь же нежелательным событием для республики, ибо пришелся как раз на разгар борьбы между основными властными группировками, — говорит он. — Была ли последовавшая гражданская война неизбежна или она началась из-за неблагоприятных факторов и ошибок тогдашнего руководства страны, это до сих пор предмет спора. Самое главное — война отбросила таджикские экономику и общество на десятки лет назад.
Несколько десятков тысяч домов были разрушены и сожжены, сельское хозяйство пришло в упадок, промышленность была уничтожена на корню, общий объем потерь уже в начальный период войны оценивался более чем в 7 миллиардов при советском бюджете в 200 миллионов — это еще в тех долларах.
Однако основные потери оказались в человеческих ресурсах. За пять лет войны страна с пятимиллионным населением потеряла от 60 до 150 тысяч только убитыми (по разным оценкам), около миллиона оказались беженцами и еще такое же количество составили экономические переселенцы в другие республики, в первую очередь из числа 400-тысячного русскоязычного населения, — говорит политолог. — Но дело даже не в количестве, а в качестве человеческих потерь — за эти годы страну покинула большая часть технической и гуманитарной интеллигенции, лучшие врачи, экономисты, инженеры и т.д., составлявшие наиболее конкурентоспособную и образованную часть населения.
До распада Союза, продолжает Муллоджанов, Таджикистан отличался практически нулевыми показателями внутренней и внешней миграции; теперь же, с начала же 90-ых, трудовая миграция становится ключевым источником доходов населения и основным средством пополнения бюджета.
— Это было также время кризиса центральной власти, на несколько лет потерявшей контроль над значительной частью территории, где безраздельно властвовали полевые командиры и вооруженные преступные группировки, — говорит он.
Экономический рост и вера в нерушимость
Во-вторых, это так называемый "постконфликтный период", начавшийся сразу после заключения соглашения о мире в июле 1997 года. Мирные договоренность означали политический компромисс между таджикским правительством и Объединенной таджикской оппозицией (ОТО), представлявшей из себя альянс партии Исламского возрождения (ПИВТ) и демократов.
Представители оппозиции на два года получили 30% квоту в официальных структурах, а в таджикскую конституцию были внесены изменения, разрешавшие деятельность партий религиозного характера. Легализация ПИВТ создала совершенно новый прецедент на постсоветском пространстве; это был своего рода политический эксперимент на предмет возможного мирного существования политической религиозной партии в системе светского государства.
По словам политолога, это был также период экономического восстановления и подъема, вызванного достижением политической стабильности и притоком инвестиций и грантов со стороны международных финансовых институтов.
— С засильем и вольницей полевых командиров было окончательно покончено, и к середине 2000-ых центральное правительство полностью восстановило свою власть над всеми регионами страны. Уже это вызвало экономический рост, стали восстанавливаться система торговли и сельское хозяйство.
Муллоджанов отмечает, что многие иностранные обозреватели, посещавшие Таджикистан в это время, говорили о своеобразной атмосфере эйфории и оптимизма, доминировавших в таджикском обществе. И это несмотря на то, что уровень жизни населения все еще значительно отставал от аналогичных показателей в соседних государствах.
— Такой общественный оптимизм, как правило, характерен для государств, переживших войны, революции и другие социальные потрясения, — поясняет эксперт. — В Таджикистане же данное явление усиливалось благодаря уникальном сочетанию факторов, как внешних, так и внутренних, которые вызвали к жизни особую постконфликтную модель политического и экономического устройства, казавшуюся (в течение какого-то времени) нерушимой.
Зависимость от России и открытое противостояние
Кажущаяся устойчивость данной модели объяснялась ее успешной интреграцией в экономику России и существованию ряда других благоприятных геополитических факторов, — продолжает он. — Экономический подъем в России, вызванный высокими ценами на энергоресурсы, вызвал резкое расширение рынка труда и растущую востребованность в дешевой рабочей силе.
В свою очередь, это вызвало отток рабочей силы из Таджикистана в Россию и соответственный прирост денежных переводов, составивших на 2014 год около половины таджикского ВВП.
К тому же на протяжении первой половины 2000-ых сохранялись высокие цены на алюминий и хлопок, составлявшие основу таджикского экспорта. Трудовая миграция существенно сокращала социальное напряжение в обществе и снижала нагрузку на госбюджет.
Этот благоприятный экономический базис, по словам Парвиза Муллоджанова, обусловил уверенность таджикского правительства в своих силах и перспективах дальнейшего сохранения стабильности.
— В свою очередь, это также обусловило и существование особой политической и общественной надстройки. Несмотря на отсутствие доверия, власти и оппозиция избегали открытых конфликтов и всячески демонстрировали готовность к взаимному диалогу и сотрудничеству. Наблюдался рост гражданского общества и численности независимых СМИ. Уровень свободы слова и терпимость властей к критике была достаточно высокой, даже на фоне соседних Кыргызстана и Казахстана.
Однако, начиная с кризиса 2008-09 годов, благоприятная внешняя конъектура начала постепенно сходить на нет, — говорит эксперт. — Темпы роста российской экономики постепенно замедляются — уже начиная с 2013 года наступает период ее рецессии. Падают мировые цены на алюминий и хлопок.
С 2014 года, после введения санкций и падения цен на нефть, начинается фаза серьезного спада российской экономики и серьезное сужение рынка труда. В результате, таджикская постконфликтная модель начинает получать удар за ударом, постепенно теряя свою экономическую состоятельность и устойчивость.
Размывание экономических устоев постепенно подрывает и политический консенсус в обществе. На фоне роста социального напряжения наблюдается все большее снижение доверия между властью и оппозицией. Власти были уже не так уверены в своей способности нивелировать возможные конфликты; оппозиция все чаще выступала с критикой и заявляла о своих политических амбициях.
Соответственно, все чаще наступают периоды ухудшений отношений между правительством и элементами бывшей ОТО — в 2008, 2010-11, 2012. Это противостояние завершилось в 2015 году, когда правительство арестовало ряд бывших полевых командиров ОТО, и закрыло ПИВТ, обвинив их в организации военного мятежа.
Необходимо менять экономический базис
— Накануне 25-летия своей независимости Таджикистан вступил в новую фазу своего развития. Каким оно будет, зависит от самого правительства, которое сегодня осталось основным и единственном политическим игроком в стране. В этом своем качестве таджикские власти должны были бы взять в свои руки переход к новой модели. Это подразумевает проведение сверху масштабных, структурных, экономических реформ. Речь идет, прежде всего, о диверсификации экономики, то есть отказе от трудовой миграции в качестве основного двигателя экономики, источника доходов, как граждан, так и государственного бюджета, — говорит он. — К сожалению, нет никаких признаков, что правительство собирается всерьез менять экономический базис, который и так обречен на разрушение. Наоборот, создается впечатление, что основные надежды таджикских властей связаны с восстановлением докризисной экономической модели, оживлением российского рынка труда и возвратом к "миграционной" экономике.
Такая неадекватная и замедленная реакция на изменяющиеся условия представляет серьезную угрозу для будущего, как сегодняшнего таджикского правительства, так и таджикской государственности, — уверен эксперт. — Сегодняшняя политическая надстройка зиждется на все более расшатывающемся экономическом фундаменте. И чем раньше поймет это таджикские правительство, тем больше у него будет шансов сохранить политическую стабильность в стране.
